Он убит подо Ржевом…
Подо Ржевом открыт монумент в память о защитниках, павших здесь в годы Великой Отечественной войны. Значит, и моему деду Игнатьеву Николаю Романовичу. Это о нём и тысячах таких же солдат написал Твардовский в своём величайшем стихотворении «Я убит подо Ржевом…». Спасибо тверским студентам-казакам за возможность принять участие в записи ролика — коллективной декламации этого стихотворения выдающегося поэта. Среди трёх рассказанных мною фрагментов первый «Там, где корни слепые…» — отчётливо напоминает мне о моём деде, оставшемся там, подо Ржевом, «куда на поминки даже мать не придёт». Ещё один фрагмент, где «И Смоленск уже взят». Создатель ролика Этер Кулиева определила его для меня как для смоленского писателя.
Мы помним и чтим подвиг наших дедов, но отчётливо проступает: «Я вам жить завещаю, что я больше могу?» Погиб, пропал без вести, ушёл «…на небо, без звёзд на груди». Теперь есть хотя бы памятник, своей оторванностью от грешной земли он и вправду напоминает дух незахороненного «под страшным Ржевом». Вспоминается лозунг «Никто не забыт, ничто не забыто…».
Конечно, легче и приятнее вспоминать своих предков внучатам генералов, доживших до победы. Нам тяжелее. Как писал в своем стихотворении мой папа «Не потому ль я обездолен, Судьбы и Родины лишён, Скиталец на родном раздолье, Что я твой холмик не нашёл?» И мой дед по материнской линии был тяжело ранен в Финскую, долго лечился в госпитале, во время Великой Отечественной работал на железной дороге — по здоровью не был годен. Даже наши историки редко вспоминают о тех потерях, их не включают в цифровые базы данных, какие созданы по ВОВ. А теперь некоторые историки и вовсе не считают Финскую войной, якобы это была небольшая стычка, эпизод. Но ведь тогда погибли и были ранены сотни тысяч советских солдат и офицеров. Если поддаться и списать это на «эпизод», они и вовсе будут забыты. Или всё же «Никто не забыт…»?
Статья о важности сохранения исторической памяти, опубликованная президентом Путиным, несомненно будет способствовать проникновению российской точки зрения на историю Второй мировой войны. Её переведут на многие языки и прочтут многие люди. А вот наши историки разговаривают сами с собой — в «авторитетные» научные издания не возьмут статью, если она не соответствует создаваемой западом «истории».
Но, в конечном счёте, всё очень просто — историю пишут победители. Бумага стерпит, в то же время цифра переменчива. Кто через 50 или 100 лет переработает на макулатуру последние книги и заполнит цифровое пространство своим вариантом истории? Нельзя замыкаться «в бумаге» — издавать только печатные книги, но нельзя и уповать на «цифру» — мировая паутина сплетена не нами. В ролике, записанном и смонтированном студентами, таится надежда — вот они, «кто из рук наших знамя Подхватил на бегу…».