«Маша и Медведь. Сказка Красной поляны.»

Маша и Медведь

(сказка Красной поляны)

В долине, меж укрытых снегом гор
Грибы в лукошко Маша собирала
И заблудилась – золотой ковёр
Куда ни глянь, кусты, деревья, скалы.

Блуждала по лесу до утренней поры,
Катились слёзы по щекам румяным,
Но солнце поднялось из-за горы
И осветило Красную поляну:

Осин и клёнов яркая листва
Текла в долине огненной рекою,
И Машенька, на цыпочки привстав,
Дивилась тихо красотой такою.

Потом смахнула слёзы рукавом
И в путь отправилась – искать свою дорогу.
За целый день не встретив никого,
Среди камней увидела берлогу.

Она была пуста, и лишь в углу –
Сухой травы душистая охапка.
Закуталась в ромашковую глубь
И задремала Маша сладко-сладко.

Проснулась на закате – круглый вход
В пещеру нежно-розовым светился,
Потом внезапно потемнел и вот –
В огромного медведя превратился.

Мохнатый зверь пришел к себе домой.
Темны каштанового мёда соты,
Что он принёс, а запах-то какой!
Вдруг встрепенулся – чует видно что-то.

И лапою пошарив по траве
Незваную притягивает гостью,
Когтями сделав дырку в рукаве
И напугав рычанием и злостью.

Она, собравшись из последних сил,
Промолвила: «Простите ради Бога,
Грибы вот собирала меж осин
И не нашла обратную дорогу».

«Что ж, славно – он за ухом почесал –
Грибы пожаришь – есть тебя не буду!»
И дальше разговаривать не стал.
А Маша молча удивлялась чуду

Спасенья своего. Каков медведь!
Большой и сильный, да к тому же умный!
Не съел её, и, перестав реветь,
Стал мёд в кадушку складывать бесшумно.

А ночью приключился снегопад,
Нет, не вернуться Маше во станицу.
Медведь сказал, что будет даже рад:
Живи, мол, здесь, мне все равно не спится.

Он был заботлив – мёда доставал
И с ложечки кормил, когда болела,
Воды носил, берлогу согревал
И защищал её остервенело.

На то он зверь – но он во всём таков,
Как говорят «медвежия услуга»:
Заботливый хозяин был суров,
Не мог и не хотел быть добрым другом.

Вот как-то, в горный собираясь лес,
По ягоды, что на ветвях краснели,
Призналась Маша, что мечтает влезть
На дерево и рвать рябину смело,

Потом скатиться весело с горы,
В сугроб зарыться, заливаясь смехом…
Но он сказал: «Отстань, не до игры,
Ещё сломаешь ногу, неумеха».

И, как бы извиняясь, по плечу
Её похлопал лапою мохнатой:
«Возможно, я тебя и научу,
На то ведь я и мишка косолапый –

Косыми лапами на дерево влезать
Куда удобней, с детства я привычен
К деревьям и горам, здесь жили мать,
Отец, и брат — исправный был добытчик».

Закрыли тему. Погрустив чуть-чуть,
Безропотно взяла корзину Маша
И валенки надела: «В добрый путь,
Как скажешь, так и будет, ты же старший».

Две ночи и три дня уже мело,
Красивые и сильные деревья
Под снегом изогнулись тяжело,
Пытаясь сбросить влажное отрепье.

Но тщетно. И казалось, что они
Под этим гнётом на гору восходят,
И ей свой груз несут, не уронив,
Как жертвоприношение природе.

И там, на неприступной высоте,
Снег множится, коварный и невинный,
И птичий крик услышав в темноте,
Сорвётся, беззаконием лавины,

Могилой став, для тех, кто не успел,
Едва заслышав низкий звук свистящий,
Бежать, пока безжалостен и бел,
Снег не накрыл дороги, скалы, чащи.

Но мудрым был медведь, знакомый гул
В лесу безмолвном ухо уловило,
Его и Машу будто ветер сдул
С поляны, где обрушилась лавина.

В берлоге, отдышавшись, он сказал:
«В горах не место для игрушек, зайка,
Ты поняла? Теперь утри глаза
И приготовь поужинать, хозяйка!».

Уже февраль, из плена снежных туч,
Проклюнулось, ростком пшеничным, солнце,
И на скале, средь каменистых круч,
Оттаяло зелёное оконце.

Весёлым ручейком струится плющ,
Причудливым листом скрывает что-то:
Под ним, в ложбинке, дремлет майский хрущ,
Жукам ещё не время для полётов.

Ажурный папоротник перья распушил,
И к солнцу тянется хвостом как у павлина,
Так нежно-зелен – может поспешил,
Мороз ещё пожалует в долину?

Но, лепестками пробивая  спуд,
Из белого, искрящегося плена,
Ветрам и бурям вопреки растут
Альпийские фиалки – цикламены.

По снегу Маша пробралась с трудом
К обрыву, розовевшему цветами,
И лепестки, что были скрыты льдом,
Ожили, появившись из  проталин.

Цветки напоминали мотыльков,
На круглых листьях – белые прожилки,
А солнце собиралось в свой альков,
Что за горой, где соколы кружили.

Пора и Маше от обрыва прочь,
Но посмотри скорей – в лучах заката,
Что приближал пугающую ночь,
Виднелась крыша деревенской хаты.

Нет, быстро не добраться до жилья
Людского, ночь почти уже настала,
И Машенька, восторга не тая,
Пришла в берлогу, скрытую на скалах.

Медведь не в духе был и потому
Велел молчать, не портить настроенье.
Решила Маша, не сказав ему,
Отправиться в родимое селенье.

Проснувшись с первым солнечным лучом,
Погладив шерсть медвежьей бурой холки,
Краюшку хлеба — в узел за плечом,
Пошла на место давешней находки.

Вот милые весенние цветы,
Отсюда за ущельем видно крыши,
А вот тропинка с горной высоты
Спускается, и Маша еле дышит

Идя по ней – опасен этот путь,
И камни падают в глубокое ущелье
Срываясь из-под ног, и не свернуть,
И невозможным стало возвращенье

Назад, в берлогу. Но тропа пришла
К реке, что Мзымтой в старину назвали
За нрав её крутой, и до села
Она ведёт — заблудишься едва ли

Идя вдоль берега. И Маша в этот миг,
Присев на камень, шепчет, словно бредит,
Что меж родных людей, любимых книг,
Ей будет не хватать её медведя.

«Прости, мохнатый милый мой ворчун,
Что я ушла, с тобою не простившись,
Тебя обидеть, право, не хочу,
Живут среди людей, средь них родившись.

Ты – князь ущелий горных и лесов,
Твой гордый нрав печали не допустит,
Прошепчет ветер вереницу слов:
Прощай и вспоминай меня без грусти!»

--(для детей дошкольного и младшего школьного возраста сказку рекомендую закончить здесь)--

И ветер подхватил её слова,
И как ответ, отчаянный и нежный,
Разлился эхом через перевал
Протяжный и тоскливый рёв медвежий.

Напуганные шумом стаи птиц,
Взлетели, заволакивая небо,
И слёзы из-под Машиных ресниц,
Стекали солью на краюшку хлеба.

Собачий лай раздался вдалеке.
Тревога Машу молнией пронзила,
В смятении бежит она к  реке,
Что небо, птиц и скалы отразила.

Назад, туда, где горы высоки,
Тропой к поляне, что в цветах пестрела.
Лишь там я дома! А из вод реки
Печальная медведица смотрела.