Maria Paramonova

После вчерашнего сообщения о нерабочей неделе, которую подарили нам Президент и Коронавирус, стало спокойнее – я уже с тревогой думала о том, как ребёнок пойдет 1 апреля в школу, набитую детьми, родители которых в большинстве своём игнорируют предупреждения и не меняют образ жизни. Да, информация о продлении каникул до 12 апреля была, видимо, рекомендательной, и наша  школа решила пока не спешить, не продлять каникулы. Теперь, я уверена, это будет сделано.

У меня нет проблем с тем, чем заняться на «нерабочей» неделе. Писатели, в большинстве своём, вынуждены 40 часов в неделю зарабатывать на жизнь себе и семье, и не всегда эта работа связана с творчеством. Я – не исключение. Работу в сфере культуры найти очень сложно – там все места заняты. Вероятно, это хорошо, что люди стремятся работать в учреждениях культуры. Я же работаю преподавателем, а стихи пишу по вдохновению, которое в рабочее время посещает редко и не вовремя.

Но ведь есть ещё и проза. Не проза жизни (эта, конечно, тоже в избытке), а проза как литературный жанр. Она требует очень, очень много времени для воплощения замысла. У меня есть несколько сюжетов, которые я хотела бы воплотить в рассказы, повести и романы. Но времени с трудом хватает на рассказы, да и для них приходится выкраивать время в отпуске или в праздничные дни. В семье у меня все очень общительные, это прекрасно, но невозможно сосредоточиться. В рабочие дни много впечатлений и домашних заданий, удается улучить разве что часок  на срочные литературные дела: переписку, формирование подборок, ведение сайта и страниц.

Несколько лет назад, когда я жила в Смоленске на улице Бакунина, в том месте исторического центра, где раньше был участок крепостной стены, мне приснился сон, который впоследствии развился в сюжет романа о князе Ростиславе Смоленском. С тех пор я изучила множество исторических свидетельств, археологических и прочих данных. Сюжет в моей голове оброс подробностями и персонажами, но текст продвигался очень медленно.   Каждый раз, возвращаясь к нему после перерыва, я начинала редактировать то, что уже написано, ведь нет предела совершенству. Тут и время заканчивалось.

Но на этой неделе, с переходом на дистанционное обучение и наступлением весны, новые главы стали появляться ежедневно.  Как Пушкин в вынужденном болдинском заточении за время карантина написал, наверно, треть своего собрания сочинений. Правда тогда была осень, но весна тоже хороша. И у меня впереди творческая неделя, спасибо, родная страна. Конечно, в советские времена профессиональные писатели могли работать над прозой в своих кабинетах, а не строчить что-то на черновиках в перерыве между лекциями. Но писательская среда тогда была высококонкурентной, из-за элитарного статуса профессии и высоких гонораров. А я – человек не пробивной, не люблю конкурировать. Я согласна с поэтом Владимиром Соколовым, сказавшим, что «цель поэзии – поэзия». К прозе это тоже относится в том плане, что я пишу о том, что меня волнует, а не о том, что хорошо продается или будет одобрительно встречено критиками.

Возвращаясь к сюжету моего романа, вспомню стихотворение, которое я написала под впечатлением от сна на обломках крепостной стены:

МОЙ ДОМ

Мой дом стоит на острие веков,
На гребне закружившейся планеты.
Корнями держит холм, цепляет ров,
А окна за собором ждут рассветы.

Я здесь тревожно сплю – пласты времен
Скользят к реке, сдвигаются и давят.
Под этой кручей дремлет бастион –
Дом взял его осколки в свой фундамент.

Мне снится князь смоленский Ростислав,
Его сестра с печальными глазами,
По берегам реки – церквей стоглав
В молитве умиротворенья замер.

Мне снится прясло крепостной стены -
Тяжелым смутным временам свидетель
Оно встречало здесь напор войны -
Войны одной, потом другой и третьей…

Я просыпаюсь, разрываю сон.
Мерцает огоньками Заднепровье,
Но неспокойны жернова времён -
Они скрежещут и сочатся кровью.

И дом вздыхает, трещины ползут.
Он коренаст, морщинист, неухожен.
Он – добрый друг, и сны его несут
Огонь веков на свет стихов похожий.