Золотой феникс, бриллиантовая пыль

В Смоленске открылся четвертый кинофестиваль актёров-режиссеров «Золотой феникс». В прошлом и позапрошлом году я рассказывала о ходе фестиваля достаточно подробно, постараюсь сделать это и теперь. Церемонию открытия, как обычно, предваряла «звёздная дорожка», и, поскольку фестиваль нынче проводится на месяц раньше, «звёзды» и публика пестрили многцветьем нарядов. Сверху площадь перед   кинотеатром «Современник» обильно посыпалась золотыми блёстками, как бы напоминая о главном спонсоре мероприятия.

Ведущими церемонии открытия стали, на этот раз, Михаил Полицеймако (актер, телеведущий, сын Семена Фарады) и Анастасия Макеева (звезда мюзиклов, жена композитора Глеба Матвейчука). Михаил со своей ролью справился блестяще, его партнерша была несколько зажата, впрочем, спела арию из будущего мюзикла.

Помимо времени проведения фестиваля, новинкой стал приз имени Юрия Алексеевича Гагарина — за статуэтку с 50-ю бриллиантами необъявленой величины поборются первооткрыватели от кино.

Речи участников церемонии были вполне традиционны — вспоминали смоленских предков, хвалили смоленскую публику и администрацию, благодарили спонсоров. «Звёзд», правда, было немного. Зато Администрацию представлял замгубернатора Сергей Кривко, обменивавшийся остротами с фестивальным главой Всеволодом Шиловским.    Так, с шутками-прибаутками, фестиваль и открыли.

А дальше была драма…

Открыть фестиваль доверили картине обладателя «Золотых львов» и «Золотых орлов» Андрея Звягинцева «Елена». Перед показом сам Марлен Хуциев вручил Звягинцеву сувенир с дарственной надписью (блюдо серебристого металла, какие дают проигравшему в финале теннисисту). Автор «Возвращения» порадовался автографу автора «Весны на Заречной улице» и похвастал, что это уже второй — первый стоит на ходатайстве о выделении ему, лимитчику, столичной недвижимости.

Начало фильма призвано было свидетельствовать о режиссерском величии — три минуты зритель наблюдал ворону на дереве, пока, наконец, к ней не прилетела вторая. Ещё пять минут были посвящены интерьеру квартиры главного героя, в недавнем прошлом «нового русского», а ныне пенсионера, коротающего дни в фитнес-центре. Пару минут заняло созерцание просыпающейся героини, собственно  Елены — формально жены, а по факту прислуги железного буржуина. Созерцание лица и тела пожилой женщины (тоже признак режиссерской породистости) через несколько минут перешло в сцену диетического завтрака.

После соблюдения всех условностей автор приступил к изложению сюжета. Елена 10 лет вместе с Владимиром, два года его жена, полутайком подкармливает семью своего сына Сергея (жена, старший сын заканчивает школу, младший — очаровательный младенец). Жители московских окраин выпивают, играют в компьютерные игры и смотрят ток-шоу. Не работают они вовсе или просто их заработок столь ничтожен, что нет смысла о нем говорить, Владимир, с высоты своей успешности, считает целесообразным нравоучительно игнорировать бедных не то чтобы родственников. Сам он — счастливый обладатель красавицы-дочки, которая, любя папашу в глубине души, столь же принципиально игнорирует его, считая, что отца никогда не интересовало что-либо кроме денег. Старый ловелас, на просьбу Елены помочь деньгами её внуку поступить в ВУЗ отвечает обещанием подумать, тут же вспоминает о её супружеских обязанностях…, и, после чашечки кофе отправляется в спортзал, где его настигает инфаркт. Быстро идя на поправку, Владимир задумывается о завещании и сообщает Елене, что всё намерен завещать дочери Кате, а Елене причитается рента (дворяне частенько назначали ренту прислуге и даже любимой лошади или собачке). Елена напоминает о своей просьбе и получает отказ.

Дальше, мучимая страхами и сомнениями Елена переступает черту, добавляя в стаканчик с таблетками Владимира противопоказанную ему после инфаркта Виагру.

Позволю себе нелирическое отступление — помимо этой известной марки в фильме отметились на поприще product placementа и другие бренды — Ауди, Шоколадница, мой родной Сбербанк и прочие.

Тревожная музыка сопровождает каждый шаг Елены, заставляя угадывать в каждом следующем кадре неотвратимое наказание. Но тут подкатывает следующая традиционная топ-режиссерская фишка — картина резко обрывается, оставляя зрителю простор для воображения.

Надо заметить, что зрителей в зале после традиционного предпросмотрового исхода осталось немало и они задали-таки свои вопросы режиссеру. Андрей Звягинцев, от покровительственного тона в ответ на вопрос-благодарность переходя к назидательному в ответ на вопрос-упрек, разъяснил, что эта жизненная история вовсе не чернуха, а реальность нашей жизни и произойти она могла не только в Москве, но и в Смоленске и в любом другом городе.

Весьма лестное, на мой взгляд, предположение молодой кинолюбительницы о том, что «Елена» восходит к древнегреческим трагедиям, режиссер оставил без внимания. Судя по имени героини и выносу его в заглавие и я вспомнила «Антигону» Софокла: «Мудрость — высшее благо, гордыня — худший грех, спесь — спесивцу казнь, и под старость она неразумного разуму учит».

Откровением стал для зрителей ответ на вопрос молодого человека о первичности просмотренного киноматериала — смолянин счел избыточными аналогии с хрестоматийным сюжетом Достоевского, а так же с триллером Вуди Аллена «Матч-пойнт». Кроме того, зритель поиронизировал над продолжительным созерцанием Кати, сидящей на диване с голыми ногами (ракурс снизу). Звягинцев ушел в глубокую оборону, тут и выяснилось, что в сценарии была другая концовка — сюжет завершался на кухне сына Елены, когда семейство выпивает по рюмочке, радуясь лежащим здесь же на столе кровавым деньгам. Гаснет свет — он кажется Елене началом Страшного суда, но вскоре загорается снова. Елена остается жить со своим грехом. Режиссера такая концовка не устроила. Он добавил сцену, в которой внук Елены участвует в массовой драке, а затем сцену переезда семьи Елены в квартиру Владимира (зрители назвали её чеховским вселением мещан в барский дом). Звягинцев пояснил, что с некоторых пор он не верит в торжество добра и в то, что преступление будет непременно иметь своё наказание (даже сослался на дневники Набокова, осуждавшего Достоевского за раскаяние Раскольникова). В качестве эпиграфа к фильму он преподнес не цитату из Ф.М., как мечтал задавший провокационный вопрос смолянин, а современную поговорку «Бабло побеждает зло» (извините за слэнг, это цитата). На вопрос, мог бы он снять фильм со светлым сюжетом и положительными героями, Звягинцев ответил отрицательно — каждому своё мол, пусь это снимет кто-то другой.

Опасаясь, что звезда западного кинематографа вот-вот начнет летать по сцене на метле, я поспешила к выходу, вместе с другими зрителями, которые услышали больше, чем хотели бы. Фильм, оставив зрителю право на моральный выбор, пожалуй, оказался несколько больше режиссера. Тот, видно, тоже был, в сущности, хорошим человеком, но квартирный вопрос его испортил…

А «Золотой феникс» взмахнул своим инкрустированным крылом пустил в глаза горожанам облако бриллиантовой пыли и отправился в свой полёт. Всем удачного просмотра!